Их венчали в церкви Николы Явленного, что на Арбате.
Не смотря на то, что после пожара 1812 года прошло почти двадцать лет, Москва отстраивалась медленно. По странному стечению обстоятельств - или по воле судьбы - старая церковь на Арбате практически не пострадала от огня, поэтому затрат на ее восстановление понадобилось сравнительно не много.
Венчание было назначено на двенадцать часов по полудню, но Несвицкий, как его на то обязывало положение жениха, приехал загодя, - чтобы встретить невесту.
И тут же в дом Воронцовых был послан Бельский - со свадебным букетом и сообщением, что жених ждет.
Впрочем, слово «ждет» было не совсем уместно в данном случае.
Несвицкий не знал другого момента в своей жизни, когда время для него тянулось с такой чудовищной медлительностью.  Он уже неделю не видел Грушеньку - очередная примета где-то раздобытая или попросту выдуманная Софьей Петровной, -  и сейчас его воображение рисовало ему самые мрачные картины, самая яркая из которых была та, где Грушенька просто отказывается выходить за него замуж.
И приглашенные гости, словно чувствуя настроение Несвицкого,  при входе в церковь сдержанно, хотя и не скрывая своего любопытства, приветствовали его, чтобы затем деликатно отойти в сторону и в тысячный раз обсудить все известные и выдуманные обстоятельства предстоящего брака.
Как бы там ни было, но в назначенный час  церковные двери торжественно отворились - в последний раз - пропуская прибывшую  невесту, и все буквально замерли.
На Грушеньке было простого покроя, хотя и из дорогого шелка, белое платье. Ей, как побывавшей в замужестве, не полагалась  фата, и вместо померанцевых цветов Грушенькины волосы украшали белые лилии и ландыши. Подаренный Несвицким букет - из белых фрезий и роз - завершал удивительную гармонию чистоты и света, которые Грушенька, казалось, излучала и в которых плыла - положив руку на на сгиб руки Воронцова.
«Ангел, - послышался шелест удивленных голосов, - Истинно ангел».
Кто-то  из присутствующих даже перекрестился ощутив необычное для себя волнение.
Первым очнулся Несвицкий.
Быстро сделав навстречу Грушеньке несколько шагов, он остановился перед ней - протянув руку. И в следующую минуту Воронцов вложил руку Грушеньки в ладонь Несвицкого и отошел в сторону, освобождая жениху место.
Но прежде чем занять его, Андрей несколько мгновений всматривался в лицо своей невесты - неосознанно ища на нем тень страха, сожаления или раскаяния.  Но Грушенькино лицо, не смотря на скромно потупленный взгляд, было чистым и спокойным,
Хор запел: «Блажен всякий боящийся Господа, ходящий путями Его!» 
Андрей с Грушенькой сделали еще пару шагов - вслед за несущим кадило священником - и остановились, ступив на разостланный перед аналоем белоснежный плат.
Хор пропел в очередной раз: «Слава Тебе Боже наш, слава Тебе!»
И священник, прочтя псалом, напомнил жениху и невесте об обязанностях, возлагаемых на них таинством венчания.
- Имаши ли Андрий, - сурово вопросил он Несвицкого по окончании своей небольшой проповеди, и его голос пророкотал подобно грому под сводом церкви, - произволение благое и непринужденное, и крепкую мысль, пояти себе в жену сию Аграфену, юже зде пред тобою видиши?
- Имам, честный отче, - поспешно ответил Несвицкий, словно испугавшись, что его промедление будет воспринято как неуверенность.
- Не обещался ли еси иной невесте? - снова последовал вопрос, и снова в ответ поспешное:
- Не обещался, честный отче.
Священник бросил еще один строгий взгляд на Несвицкого и обратился к такими же словами к невесте.
Все это время  Несвицкий не мог видеть лица Грушеньки, но зато хорошо чувствовал ее близость и слышал ее голос - ровный и спокойный:
«Имам, честный отче. Не обещалася, честный отче»
На этот раз священник не удержался и чуть заметно кивнул, - то ли одобряя Грушенькино решение, то ли поддерживая ее.
- Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа ныне и присно и во веки веков, аминь!
Дьяк надтреснутым голосом затянул очередной псалм, и хор подхватил его.
Андрей внимательно вслушивался в последовавшие следом неторопливые молитвы. 
Казалось, срывающиеся с губ слова приобретали магическую силу, окутывали их с Грушенькой и возносили с собой - куда-то высоко, к самому куполу этой старой церкви.
И именно там рождалось то самое обещанное таинство  -  созданное только для них и спущенное им свыше - чтобы достичь своего апогея снова в торжественности слов.
- Венчается, - провозгласил священник, крестя венцом Несвицкого и протягивая ему для поцелуя крохотное изображение Спасителя, - раб Божий Андрей рабе Божией Аграфене во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.
- Венчается раба Божия Аграфена рабу Божию Андрею во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, - снова объявил он, возлагая похожий венец на голову Грушеньки.
- Господи, Боже наш! Славою и честью венчай их!

* * *

Из церкви  они возвращались вместе,  в карете Несвицкого,  - после того, как закончив обряд у Царских ворот, приняли поздравления.
Андрей плохо помнил лица и совсем не вникал в слова - в его ушах все еще звучал торжественный гимн, обручивший его с Грушенькой, а рука все еще крепко сжимала ее руку - словно боясь отпустить. Впрочем, он действительно боялся.
И только в карете, оставшись со своей уже женой наедине, внезапно осознал, что все его страхи и отчаяние могут оставаться позади.
Андрей повернулся к Грушеньке и скользнул взглядом по контуру изящного профиля ее лица - отмечая четкую линию чуть вздернутого  носа, полноватой верхней губы и маленького, но твердого подбородка.
«Моя», - пронесшаяся в его мозгу мысль была слишком собственническая, чтобы быть пристойной.
Желание обхватило его мгновенно  - заставив невольно кашлянуть и неловко отодвинуться под недоуменным, можно сказать, ангельским  взглядом Грушенькиных глаз.
«Моя ли?» - с тоской подумал Несвицкий,  не замечая, что хмурится в ответ.
[NIC]Андрей Федорович[/NIC]
[STA]Несвицкий[/STA]
[AVA]http://s019.radikal.ru/i624/1504/6a/f9d482de7786.png[/AVA]
[SGN]http://s017.radikal.ru/i417/1503/ab/e3fa8efd7508.png[/SGN]
[SGN]"Лихость и удаль" /девиз Московского драгунского полка/[/SGN]