Ангелина собирала малину. Не торопясь, она срывала ягоды и аккуратно укладывала их на дно старенькой тарелки. Все это делалось машинально, потому что Ангелина вспоминала, как они с Юкио провели предыдущую ночь. Юкио во что бы то ни стало хотел сфотографировать рассвет на озере. Поэтому всю ночь они просидели у костра, даже пытались удить рыбу. Но удить не получилось, потому что они целовались и... опять целовались...  А потом встречали рассвет. Домой они пришли уже под утро, быстро помылись и легли спать. Ангелина  встала полчаса назад и решила собрать малину для Юкио.

Время было уже обеденное. Ангелина снова погрузилась в мечты, когда услышала за забором легкое покашливание. Она подняла глаза и увидела Ладу, стоящую по ту сторону забора.

– Ничего себе, подруга, – сказала Лада, будто они расстались час назад, – Ни словечка на прощание не сказала. Ни тебе письма, ни тебе телеграммы, ни тебе денежного перевода. А еще подруга называется.

– Лада! – Ангелина радостно заулыбалась. – Как же я рада видеть тебя!

– Знаешь, – всё также глубокомысленно продолжала Лада, – я бы тебя, конечно, обняла сейчас, но куст мешает. Да и забор. Давай, иди сюда.

Ангелина рассмеялась и, поставив тарелку на крыльцо, побежала на соседний участок поздороваться с Ладой.

Встретившись около калитки, они рассмеялись и обнялись. Пригласив Ангелину присесть на стоящую около стены дачного домика небольшую деревянную скамейку, Лада, погладив теплые доски ладонью, горделиво сказала:

– Гриша сделал.

– Ой, а где Григорий Константинович сейчас? – спросила Ангелина.

– На собрание пошёл. Выбирают нового председателя «Садов Эдема».

– Бабуля тоже на собрание ушла.

– Что мы все о собрании, да о собрании. Рассказывай давай, как там в заграницах живётся.

– Хорошо живётся.

– И что, даже домой не тянет?

– Иногда тянет. А где малышка ваша?

– У бабушки. Надежда Егоровна нас сюда отправила, чтоб мы с Гришей вдвоём побыли. Типа романтика у нас. Второй день уже. Бегаем.

– Куда?

– Помидор замерять.

Ангелина в немом удивлении приподняла брови. Лада встала со скамейки и поманила Ангелину. Подруги остановились около распахнутых настежь тепличных дверей, и Лада указала на раскидистый помидорный куст, на одной из ветвей которого висел огромный помидор.

– Видела какой? Гриша вырастил новый сорт. Знаешь, как называется?

– Знаю. – Ангелина улыбнулась и посмотрела на Ладу: – Называется «Лада».

– Почти угадала, – согласно кивнула Лада, – называется «Малыш».  Знаю, о чём ты сейчас думаешь. Ты думаешь, что же вырастет, когда Гриша назовет свой новый сорт «Гигант».

Ангелина кивнула, и подруги рассмеялись. На улице послышались голоса – люди возвращались с собрания. Ангелина заторопилась:

– Я побегу. Сейчас бабуля вернётся, да и Юкио, наверное, уже проснулся. Лада, приходите с Григорием Константиновичем к нам на обед. Пожалуйста, приходите.

– Ю-юкио, – протянула Лада. – Слушай, Ангелина, а как ты своего мужа называешь?

Ангелина надолго задумалась, потом неуверенно сказала:

– Так и называю – «Юкио».

– Понятно, – сказала Лада. – А когда... Ну, ты понимаешь... Тогда как называешь?

Ангелина зарделась и улыбнулась:

– Наверное, никак. Не до того бывает.

– Вот это правильно, – серьёзно сказала Лада. – Никаких имён. Это по-нашему!

Они снова расхохотались, и Ангелина побежала домой. Юкио действительно уже проснулся. Стоя на крыльце, он ел малину из тарелки.

– Сейчас будем обедать, – весело сказала Ангелина, – я быстренько.

День был погожий и, поразмыслив, Ангелина решила, что обедать лучше  на улице. Она накрыла клеенкой стол, стоящий в тени большого дерева, поставила тарелки, стаканы, красиво разложила вилки и ложки. Зная, что Юкио наблюдает за ней, Ангелина порхала, едва касаясь ногами земли. Вскоре на столе стояли порезанный из огурцов и помидоров салат, свежая вареная картошка, посыпанная укропчиком, котлеты, большая супница с борщом, солёное сало и тарелка свежепосоленных огурчиков. Ангелина готовилась принимать гостей по первому разряду, поэтому сносила на стол всё, что нашла в холодильнике.

Калитка хлопнула и на дорожке, ведущей к дому, появились Дора Матвеевна, Пётр Михайлович и  Людмила Петровна.

– Молодец, Ангелина, - похвалил Михалыч. – Уже и закуску накрыла. А меня выбрали председателем «Садов Эдема».

Михалыч важно хрустнул огурцом и уточнил:

– Я не хвастаю. Ты не подумай, Ангелина. Я тебя информирую.  Чтоб ты, значит, знала, кто тут начальник теперь!

Дора Матвеевна зашла в дом, но сразу же вновь возникла на пороге, только уже без кошелки.

– Михалыч, Людмила, познакомьтесь, это наш зять – Юкио. Нету у них отчеств, хоть тресни. Юкио – и всё тут.

Юкио встал и вежливо поклонился. Бабуля обожающе взглянула на него и заторопилась к столу. Ангелина иногда думала, что бабуля так сильно любит Юкио только за то, что он женился на её любимой внучке, потому что бабуля на тот момент уже записала Ангелину в старые-престарые девы.

Бабуля одобрительно хмыкнула, глядя на накрытый Ангелиной стол: «Замужество тебе явно на пользу, Гелька», – и отправила Ангелину в дом за бутылкой водки и рюмками:

– По маленькой, – сказала она. – Надо назначение Михалыча отметить. А то плохо пойдет, на сухую-то.

– Вот это правильно, – оживился Михалыч. – Возьму-ка я тебя,  Матвевна, в секретарши. Ишь ты, как чутко реагируешь на обстановку.

Калитка снова хлопнула. На дорожке появились Лада, Григорий Константинович и родители Ангелины:  Сергей Иванович и Ольга Викторовна, брат Ангелины Павлуша и вторая бабушка Наталья Васильевна.

– Нет, ну ты посмотри, – прошипела на ухо Ангелине Дора Матвеевна, – как морковку полить, так её не допросишься, а как чуть застолье организовалось, она тут как тут. И брошку не забыла прицепить, зараза.

Бабушка прямиком направилась к дому. Через некоторое время она снова появилась на крыльце – на её груди к халату была пристегнута большая брошь с камнями цвета бутылочного стекла. Впрочем, и сами камни, как подозревала Ангелина, были тоже из этого же материала.

– Вот так гости. Всем гостям гости, – радушно сказала Дора Матвеевна. – Ладушка, Григорий Константинович, проходите к столу. Гелюшка сегодня старалась, хозяйничала. Наталья Васильевна, такая вы редкая гостья на огороде у нас. Не видели ни разу даже, как морковочка на грядке растёт. Ой, ну а брошка-то у Вас какая! – Дора Матвеевна восхищенно поцокала языком. – Моя-то, конечно, побольше будет, но и ваша ничего так, миленькая. Проходите же к столу, внучка наша старалась сегодня.

На участке стало шумно. Все враз говорили, смеялись, здоровались, женщины обнимались, мужчины здоровались за руку, рассаживались за столом, шутили.

Юкио сходил за фотоаппаратом и теперь переходил с места на место, пытаясь поймать удачный кадр. Дора Матвеевна хлопотала, то и дело отдавая Ангелине приказы: принеси то, унеси это, переставь тарелки.  Наконец,  Ангелина и Юкио тоже сели за стол. На тарелке Юкио лежала уже гора еды, его все считали худеньким в семье Устюжан и постоянно подкармливали. Водка была налита и слово взял Михалыч:

– Значит, я так скажу, – начал он, вставая.  – Как глава «Садов Эдема» я хочу выпить за иностранных принцев – взмах рюмкой в сторону Юкио. – Присутствующих тут и отсутствующих тоже...

– А кто-то отсутствует? – спросила ничего не ведающая Наталья Васильевна.

Дора Матвеевна поморщилась, но пояснила:

– Наш бывший председатель Светлана Сергеевна тоже замуж за иностранца вышла.

Михалыч уточнил:

– За журналиста. Так сказать, за акулу пера. И теперь у нашей Светланы Сергеевны заместо сгоревшей дачи вилла в Ницце. Зарубежные акулы пера хорошо за свои статейки получают. Но это всё детали. Главное, – Михалыч погрустнел.  – Генофонд из страны утекает!

– Это ничего, – засмеялся отец Ангелины Сергей Иванович. – Возьмём решение проблемы генофонда на себя. Мы с тобой, Михалыч, ещё крепкие мужики и с любой задачей справимся, а наши женщины, – он с нежностью посмотрел на Ольгу Викторовну, – нам под стать!

Михалыч с не меньшей нежностью посмотрел на Людмилу Петровну, сидящую около него и тихо разговаривающую с Натальей Васильевной.

– Вот это ты правильно сказал, Иваныч! Женщины у нас что ни на есть боевые. И службу свою несут исправно. Значит...

Калитка снова хлопнула. На дорожке сначала показалась коляска, потом катящий её Даниил Леднёв, замыкала шествие Жанна Леднёва. Сидящие за столом шумно выразили радость по поводу вновь прибывших. Коляска усилием общих советов и маневрирования Леднёва, была установлена под кустом сирени, в тени. Все сбегали по разочку заглянули в неё и громким шёпотом выразили восхищение малышом.

Даниил приосанился и гордо сообщил:

– Будущий офицер. Моя смена.

Жанна засмеялась и подтолкнула мужа к столу:

– Мы на озеро шли. Слышим у вас шумно и весело, решили зайти.

Снова все громко выразили восхищение сообразительностью Жанны.  Михалыч снова поднял свою рюмку, когда Сергей Иванович сказал:

– Михалыч, нашего полку прибыло! Ты посмотри, какие богатыри у нас есть – Григорий и Даниил. Эти тебе генофонд на «раз» поднимут. Григорий, ты как на это дело смотришь?

– Положительно, – твёрдо сказал Григорий, моментально усвоив поставленную задачу.

– Молодец, – хлопнул его по плечу Сергей Иванович, – Лада не подкачает?

– Нет! - Голос Григория  прозвучал ещё твёрже. Ангелина видела, как он посмотрел на свою жену, какой светлой любовью и безграничной нежностью полыхнули его глаза. Щёки Лады окрасил нежный румянец, и она мягко улыбнулась Григорию Константиновичу. Глядя на них, Ангелине хотелось улыбаться.

– О чём речь? – Леднёв взмахнул вилкой с наколотым на неё огурцом.

– О генофонде, утекающем из России за границу.

– Когда такое случилось? – Леднёв знал, что вовремя уточнить – это главное.

– Когда Ангелина и Светлана Сергеевна вышли замуж.

– Задача ясна, – твёрдо сказал Леднёв, – будем делать из их мужей настоящих русских. Наливай, Михалыч.

– Так налито, – сказал Михалыч, – только выпить осталось. Итак, тост.

Михалыч многозначительно помолчал. Все притихли.

– За детей!

Все снова зашумели,  засмеялись и выпили. Застучали вилки и ложки о тарелки, полились застольные разговоры. Юкио снова встал и положив руку на плечо Ангелине, слегка сжал его. Ангелина подняла голову и улыбнулась. Защёлкал фотоаппарат.

Тепло и уютно было за столом. Журчание разговоров перемежалось взрывами смеха. Ангелина встала из-за стола и села на крыльцо, со стороны наблюдая за собравшимися.  Лада разговаривала с Жанной. Григорий Константинович доказывал Леднёву, Михалычу и Сергею Ивановичу, что «размер – это главное», и приводил в пример помидор, который вырастил собственноручно в своей теплице. Иногда Лада и Жанна поворачивались к своим мужьям и смотрели, не пусты ли их тарелки. Подкладывали им то картошку, то салат и снова возвращались к своему разговору. «Наверное, о детях говорят», – подумала Ангелина. Дора Матвеевна сердито спорила с Натальей Васильевной на тему генофонда, доказывая, что Ангелина вся пошла в Наталью Васильевну, а Павлушка – в Дору Матвеевну. Наталье Васильевне эти споры  надоели уже после рождения Павлуши, и она хотела петь. Михалыч, обняв Людмилу Петровну за талию, рассказывал, как расцветут «Сады Эдема» под его, Михалыча, чутким руководством.  И вдруг оборвав свой рассказ, запел:

– «Вот я сижу и думаю, как мне тебя называть. Добрую, нежную, милую, как мне тебя величать. Я назову тебя реченькой...»

И все сидящие за столом мужчины подхватили:

– «...Я назову тебя звёздочкой, только ты ярче свети...»

Стихли все разговоры, Леднёв обнял Жанну, Григорий Константинович положил руку на руку Лады, Сергей Иванович прижался лбом к Ольге Викторовне, Михалыч положил голову на плечо Людмилы Петровны... А песня плыла...